Неточные совпадения
Обрадовались старому:
«Здорово, дедко! спрыгни-ка,
Да
выпей с нами
рюмочку,
Да в ложечки ударь!»
— Забраться-то забрался я,
А как сойду, не ведаю:
Ведет! — «Небось до города
Опять за полной пенцией?
— Умно, Алеша, — сказал ротмистр громким баритоном. — Теперь
поешь и
выпей одну
рюмочку.
— Поэтому для обрусения инородцев
есть одно средство — выводить как можно больше детей. Вот мы с братом хуже всех действуем. А вы, господа женатые люди, в особенности вы, Степан Аркадьич, действуете вполне патриотически; у вас сколько? — обратился он, ласково улыбаясь хозяину и подставляя ему крошечную
рюмочку.
— Ведь вот не сыщешь, а у меня
был славный ликерчик, если только не
выпили! народ такие воры! А вот разве не это ли он? — Чичиков увидел в руках его графинчик, который
был весь в пыли, как в фуфайке. — Еще покойница делала, — продолжал Плюшкин, — мошенница ключница совсем
было его забросила и даже не закупорила, каналья! Козявки и всякая дрянь
было напичкались туда, но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая; я вам налью
рюмочку.
Чай он
пил с ромом, за ужином опять
пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по своим комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами о прежнем житье-бытье в городе, о многих стариках, которых все забыли, кроме его, о разных событиях доброго старого времени, наконец, о своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный чай с ромом или просил
рюмочку мадеры.
— Много ли примерно
выпили? Примерно?
Рюмочку, другую?
— Засади я его, подлеца, она услышит, что я его засадил, и тотчас к нему побежит. А услышит если сегодня, что тот меня до полусмерти, слабого старика, избил, так, пожалуй, бросит его, да ко мне придет навестить… Вот ведь мы какими характерами одарены — только чтобы насупротив делать. Я ее насквозь знаю! А что, коньячку не
выпьешь? Возьми-ка кофейку холодненького, да я тебе и прилью четверть
рюмочки, хорошо это, брат, для вкуса.
Он отворил ключом «шкапик», налил
рюмочку,
выпил, потом шкапик запер и ключ опять в карман положил.
Стол
был накрыт, завтрак готов, и мисс Жаксон, уже набеленная и затянутая в
рюмочку, нарезывала тоненькие тартинки.
Затем
были разные habitués; тут являлся ех officio [по обязанности (лат.).] Карл Иванович Зонненберг, который, хвативши дома перед самым обедом рюмку водки и закусивши ревельской килькой, отказывался от крошечной
рюмочки какой-то особенно настоянной водки; иногда приезжал последний французский учитель мой, старик-скряга, с дерзкой рожей и сплетник. Monsieur Thirie так часто ошибался, наливая вино в стакан, вместо пива, и
выпивая его в извинение, что отец мой впоследствии говорил ему...
— И слава богу! Плодитесь и умножайтесь. Ну-тка, Ермолай Григорьевич, дорога дальняя, выпьем-ка
рюмочку березовой.
— Ну, и на том спасибо, вели-ка, голубчик мой, чемоданчики-то принести да
выпей тенерифу
рюмочку.
— Сначала еще шло кое-как, первые дни то
есть, ну, так, бывало, взойдут два-три солдата и показывают, нет ли
выпить; поднесем им по
рюмочке, как следует, они и уйдут да еще сделают под козырек.
— Вы спросите, кому здесь не хорошо-то? Корм здесь вольный, раза четыре в день
едят. А захочешь еще
поесть —
ешь, сделай милость! Опять и свобода дана. Я еще когда встал; и лошадей успел убрать, и в город с Акимом, здешним кучером, сходил, все закоулки обегал. Большой здесь город, народу на базаре, барок на реке — страсть! Аким-то, признаться, мне
рюмочку в трактире поднес, потому у тетеньки насчет этого строго.
— Да я не
пью, Илья Фирсыч… Так разве, одну
рюмочку.
— Вот что, Галактион… И пристань, и пароход, и амбары — все это отлично, а хорошо и
рюмочку водки
выпить.
— Подожди,
будет и
рюмочка, — сурово говорила Харитина, щупая голову ошалевшего родителя. — Вот до чего себя довел.
Я сел подле столика,
пил свою
рюмочку ликер, курил трубочку и смотрел на папеньку, Mariechen и Johann, который тоже вошел в лавку.
Когда сержант принес мадер и мы
выпили по
рюмочке, я взял его за руку и сказал: «Господин сержант, может
быть, у вас
есть отец и мать?..» Он сказал: «
Есть, господин Мауер…» — «Мой отец и мать, — я сказал, — восемь лет не видали меня и не знают, жив ли я, или кости мои давно лежат в сырой земле.
Сам Александр Иванович продолжал
пить по своей четверть-рюмочке и ничего почти не
ел, а вместо того курил в продолжение всего обеда. Когда вышли из-за стола, он обратился к Вихрову и проговорил...
Все пошли в нее. Добров очень нежничал с Александром Ивановичем. Он даже поддерживал его под руку, когда тот всходил на крыльцо. Все уселись в передний угол перед столом. Прибежавшая откуда-то впопыхах старуха хозяйка сейчас же стала ставить на стол водку, пироги, орехи, изюм… Александр Иванович начал сейчас же
пить свои четверть-рюмочки, но Вихров и Живин отказались.
Я не мед
пила и не водочку,
Я
пила, млада, все наливочку;
Я не
рюмочкой, не стаканчиком,
Я
пила, млада, из полна ведра!
И, вслед затем, он встал и подошел к поставленной на стол закуске,
выпил не больше четверти
рюмочки водки и крикнул: «Миша!».
— Две да пять, итого семь копеек… Что ж, брат Сереженька, и это деньги. Семь раз по семи, — вот он и полтинник набежал, значит, все мы трое сыты, и ночлег у нас
есть, и старичку Лодыжкину, по его слабости, можно
рюмочку пропустить, недугов многих ради… Эх, не понимают этого господа! Двугривенный дать ему жалко, а пятачок стыдно… ну и велят идти прочь. А ты лучше дай хошь три копейки… Я ведь не обижаюсь, я ничего… зачем обижаться?
Выпили мы по
рюмочке, и подлинно, я прозрел.
Дернов. То-то вот и
есть, что наш брат хам уж от природы таков: сперва над ним глумятся, а потом, как выдет на ровную-то дорогу, ну и норовит все на других выместить. Я, говорит, плясал, ну, пляши же теперь ты, а мы, мол, вот посидим, да поглядим, да
рюмочку выкушаем, покедова ты там штуки разные выкидывать
будешь.
— Как поднесу я ему стакан, — говорит он, — его сразу ошеломит; ни
пить, ни
есть потом не захочется. А коли
будет он с самого начала по
рюмочкам пить, так он один всю водку сожрет, да и еды на него не напасешься.
—
Выпьем — пустяки! Я сам сколько раз зарок давал, да, видно, это не нашего ума дело. Водка для нашего брата пользительна, от нее мокроту гонит. И сколько ей одних названий: и соколик, и пташечка, и канареечка, и маленькая, и на дорожку, и с дорожки, и посошок, и сиволдай, и сиводрало… Стало
быть, разлюбезное дело эта
рюмочка, коли всякий ее по-своему приголубливает!
И тут-то этакую гадость гложешь и вдруг вздумаешь: эх, а дома у нас теперь в деревне к празднику уток, мол, и гусей щипят, свиней режут, щи с зашеиной варят жирные-прежирные, и отец Илья, наш священник, добрый-предобрый старичок, теперь скоро пойдет он Христа славить, и с ним дьяки, попадьи и дьячихи идут, и с семинаристами, и все навеселе, а сам отец Илья много
пить не может: в господском доме ему дворецкий
рюмочку поднесет; в конторе тоже управитель с нянькой вышлет попотчует, отец Илья и раскиснет и ползет к нам на дворню, совсем чуть ножки волочит пьяненький: в первой с краю избе еще как-нибудь
рюмочку прососет, а там уж более не может и все под ризой в бутылочку сливает.
В последний вечер перед сдачей должности своей несчастный смотритель сидел, понурив голову, в сырой и мрачной камере князя. Сальная овечка тускло горела на столе. Невдалеке от нее валялся огрызок огурца на тарелке и стоял штоф водки, собственно для Медиокритского купленный, из которого он
рюмочку — другую уже
выпил; князь ходил взад и вперед. Видимо, что между ними происходил очень серьезный разговор.
— Вместо пирожного дай нам фруктов. Я думаю, это
будет хорошо, — сказал князь, и когда таким образом обед кончился, он, прихлебывая из крошечной
рюмочки мараскин, закурил сигару и развалился на диване.
Рисположенский. К вам, батюшка Лазарь Елизарыч, к вам! Право. Думаю, мол, мало ли что, может, что и нужно. Это водочка у вас? Я, Лазарь Елизарыч,
рюмочку выпью. Что-то руки стали трястись по утрам, особенно вот правая; как писать что, Лазарь Елизарыч, так все левой придерживаю. Ей-богу! А
выпьешь водочки, словно лучше. (
Пьет.)
Рисположенский. Постой, постой! Эх, братец, какой ты глупый! Видишь, что хотят
пить, ты и подожди… ты и подожди. Ты еще мал, ну так ты
будь учтив и снисходителен. Я, Лазарь Елизарыч,
рюмочку выпью.
Рисположенский. Неприлично, Устинья Наумовна! Даме это неприлично. Самсон Силыч! не могу-с! Разве бы я стал отказываться! Хе, хе, хе! да что ж я за дурак, чтобы я такое невежество сделал; видали мы людей-то, знаем, как жить; вот я от водочки никогда не откажусь, пожалуй, хоть теперь
рюмочку выпью! А этого не могу — потому претит. А вы, Самсон Силыч, бесчинства не допускайте; обидеть недолго, а не хорошо.
Рисположенский. Пойдемте, Самсон Силыч, и я с вами для компании
рюмочку выпью. А уж это, Аграфена Кондратьевна, первый долг, чтоб дети слушались родителей. Это не нами заведено, не нами и кончится.
Рисположенский. Как же, матушка, посолили. Дороги нынче очень; говорят, морозом хватило. Лазарь Елизарыч, батюшка, здравствуйте! Это водочка? Я, Лазарь Елизарыч,
рюмочку выпью.
Рисположенский. Я, Самсон Силыч,
рюмочку выпью.(
Пьет, потом надевает очки, садится подле Большова и смотрит в газеты.)
Рисположенский. Отчего ж, матушка, не закусить; я бы теперь
рюмочку выпил.
Рисположенский. Уж
будьте покойны, Самсон Силыч, мы свое дело знаем. А вы Лазарю-то Елизарычу говорили об этом деле или нет? Я, Самсон Силыч,
рюмочку выпью. (
Пьет.)
Рисположенский. А зачем ходишь-то: кому просьбишку изобразишь, кого в мещане припишешь. Иной день и полтины серебром домой не принесешь. Ей-богу, не лгу. Чем тут жить? Я, Лазарь Елизарыч,
рюмочку выпью. (
Пьет.) А я думаю: забегу, мол, я к Лазарю Елизарычу, не даст ли он мне деньжонок что-нибудь.
Рисположенский. Претит, Самсон Силыч! Ей-богу, претит. Вот я водочки
рюмочку выпью! А это натура не принимает. Уж такая слабая комплекция.
Рисположенский. Так вот, матушка Аграфена Кондратьевна,
была история: не то чтобы притча али сказка какая, а истинное происшествие. Я, Аграфена Кондратьевна,
рюмочку выпью. (
Пьет.)
Я, Аграфена Кондратьевна,
рюмочку выпью.
Рисположенский. А там глядя по обстоятельствам. Я, Самсон Силыч,
рюмочку выпью… (
Пьет.) Вот первое дело, Самсон Силыч, надобно дом да лавки заложить либо продать. Это уж первое дело.
Рисположенский (входя). А я к вам, матушка Аграфена Кондратьевна. Толконулся
было к Самсону Силычу, да занят, вижу; так я думаю: зайду, мол, я к Аграфене Кондратьевне. Что это, водочка у вас? Я, Аграфена Кондратьевна,
рюмочку выпью. (
Пьет.)
— А что я позволю себе предложить вам, господин юнкер? Я от роду человек не питущий, и вся наша фамилия люди трезвые. Но
есть у меня вишневая наливочка, знатная. Спирту в ней нет ни капельки, сахар да сок вишневый, да я бы вам и не осмелился… а только очень уже сладко и от нервов может помогать. Жена моя всегда ее употребляет
рюмочку, если в расстройстве. Я сейчас, мигом.
— Пожалуйте
рюмочку с нами, Владимир Алексеевич! — пригласил он меня, а другой его сосед уж и стаканчик подает.
Выпили. Разговариваем. Я полез в карман за табакеркой. В другой, в третий… нет табакерки! И вспомнилось мне, что я забыл ее на столе в скаковом павильоне. И сразу все праздничное настроение рухнуло: ведь я с ней никогда не расстаюсь.
— Действительно, лучше бы
выпили, — согласился с ним Сверстов, — впрочем, мы все-таки
выпьем!.. У нас
есть другой шнапс! — заключил он; затем, не глядя на жену, чтобы не встретить ее недовольного взгляда, и проворно вытащив из погребца небольшой графинчик с ерофеичем, доктор налил две
рюмочки, из которых одну пододвинул к Ивану Дорофееву, и воскликнул...
Прямо из трактира он отправился в театр, где, как нарочно, наскочил на Каратыгина [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — трагик, актер Александринского театра.] в роли Прокопа Ляпунова [Ляпунов Прокопий Петрович (ум. в 1611 г.) — сподвижник Болотникова в крестьянском восстании начала XVII века, в дальнейшем изменивший ему.], который в продолжение всей пьесы говорил в духе патриотического настроения Сверстова и, между прочим, восклицал стоявшему перед ним кичливо Делагарди: «Да знает ли ваш пресловутый Запад, что если Русь поднимется, так вам почудится седое море!?» Ну, попадись в это время доктору его gnadige Frau с своим постоянно антирусским направлением, я не знаю, что бы он сделал, и не ручаюсь даже, чтобы при этом не произошло сцены самого бурного свойства, тем более, что за палкинским обедом Сверстов
выпил не три обычные
рюмочки, а около десяточка.
— Чаем одним наливаешься? Нехорошо, брат; оттого и брюхо у тебя растет. С чаем надобно тоже осторожно: чашку
выпей, а сверху
рюмочкой прикрой. Чай мокруту накопляет, а водка разбивает. Так, что ли?